Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

КАК ВОССТАНАВЛИВАЛСЯ СГОРЕВШИЙ ГОЛОВИНСКИЙ ДВОРЕЦ

1753 г.

В своих знаменитых мемуарах Екатерина II подробно рассказала о том, как 1 ноября 1753 г. сгорел деревянный дворец императрицы Елизаветы Петровны в Москве, красочно описав суету, во время пожара, вспомнила о виновных истопниках, опоздавших к тому же с сигналом тревоги, о пропавших и спасенных вещах, поведала о неудобстве домов, где затем довелось квартировать. Однако самому примечательному — восстановлению в кратчайший срок (за полтора месяца) уничтоженной огнем резиденции — она посвятила всего три предложения: «Императрица велела выстроить себе новые покои в течение шести недель. Для этой цели брали и привозили бревна из перовскаго дома, из дома графа Гендрикова и князей Грузинских. Наконец, она въехала в него около Новаго года» (см. Записки императрицы Екатерины II. М. 1989. С. 344-351).

Лаконичность словоохотливой государыни выглядит странно. Ведь она обошла вниманием событие, поразившее современников. Например, барон С. Г. Строганов 10 января 1754 г. так донес о нем сыну A. C. Строганову, учившемуся в Женеве: «Прошедшаго декабря 18-го числа высочайший день рождения Ея Императорскаго Величества празнован у нас со обыкновенною церемониею и в новопостроенном доме, понеже прежней дворец ноября 1-го числа весь выгорел, о чем я тогда не сообщил таких, Вам печалных ведомостей. Итак, ныне, вместо онаго, на том же месте чрез 6 недель такой огромной дворец построен и с такими украшениями, как внутренний, так и наружными, что крайнему удивлению достойно, и почти не знать, что когда горело» (РГАДА, ф. 1278, oп. 1, д. 4, л. 125, 125 об.).

Конечно, через месяц-другой под влиянием иных новостей и происшествий восторженные впечатления, вызванные необычным феноменом ударной стройки, постепенно поблекли. Тем не менее, в народной памяти уникальный факт закрепился, а вместе с ним сложилась и легенда о существовании в XVIII веке технологии скоростного возведения больших зданий и дворцов, ныне утраченной. Но, похоже, в действительности мы имеем дело не с потерянным искусством русских мастеров, а с оригинальным мышлением одного человека, умевшего быстро и оптимально решать любые возникавшие проблемы. И не этот ли талант постаралась в собственных мемуарах замолчать Екатерина II?! Известно, насколько невысокую оценку в ее литературных трудах заслужило правление императрицы Елизаветы Петровны. Впрочем, если судить по документам немемуарного [232] характера, то картина вырисовывается прямо противоположная, и эпизод с воссозданием Головинского дворца — из разряда таких опровержений привычного мифа.

Императрица уже 4 ноября 1753 г. через И. А. Черкасова ознакомила сенаторов с главными принципами возрождения Головинского дворца: строить на прежнем фундаменте и из старого леса; старый лес заимствовать из разбираемых казенных и партикулярных домов, новый же использовать только в большой зале и аванзале, когда не хватит старого; печи класть по методу мастера Кинеля; руководство работами возложить на П. И. Шувалова и Н. Ю. Трубецкого, финансирование — на Статс-контору. Данные принципы максимально сокращали срок строительства. Но, желая узнать позицию Сената, государыня не спешила их узаконить. Елизавета дала сановникам сутки на раздумья, намереваясь выслушать все возражения, замечания или дополнения, каковых, правда, не последовало, почему 5 ноября рекомендованный накануне план она и утвердила именным указом.

П. И. Шувалов как фактический лидер Сената (Н. Ю. Трубецкой, будучи генерал-прокурором, возглавлял коллегию официально) без промедления развернул энергичную деятельность. В тот же день, 5 ноября, еще до получения именного указа, Сенат затребовал у Камер-коллегии первые 50 тысяч рублей под гарантию их возвращения Статс-конторой, находившейся в Санкт-Петербурге (деньги присланы оперативно, 6 ноября), а у А. Б. Бутурлина из армейских полков — двести солдат, всех свободных плотников и столяров, а из артиллерии — кузнецов. Аналогичную мобилизацию мастеров объявили и в четырех полках гвардии. Через Главную полицию и Главный Магистрат провели набор специалистов среди гражданских. Та же Главная полиция совместно с Ямской и Дворцовой канцеляриями обеспечивала строителей транспортом — извозчиками, ямскими и крестьянскими подводами. Эффективным распределением рабочей силы и материалов непосредственно на месте занимался шеф московской гоф-интендантской конторы А. Р. Давыдов, а контроль за точным и незамедлительным исполнением царских и шуваловских распоряжений с 11 ноября осуществлял капитан-преображенец Тимофей Текутьев.

8 ноября, заручившись высочайшей поддержкой, Петр Иванович санкционировал реализацию конкретного плана строительства, установил сроки его завершения («к половине будущаго декабря месяца») и общего для всех рабочего дня (начало за три часа до рассвета; конец через три часа после заката; обеденный перерыв — час до полудня), назвал офицеров, ответственных за слом обывательских и царских дворцов, позволил отвести покои в Кремле под мастерские для столяров и резчиков, а также учредил две «дистанции» для архитекторов Алексея Евлашева и Дмитрия Ухтомского. Первый сосредотачивался на реконструкции внутренних апартаментов императрицы («собственных Ея Императорскаго Величества комнат»), второй — общедоступных («зал и парадныя комнаты»).

Между тем, днем 8 ноября на расчищенном пепелище рабочие заложили основание под новые помещения. Однако, по-видимому, из-за отсутствия должного ассортимента деревянных припасов возведение стен по всему периметру дворцового комплекса началось лишь 12 ноября 1753 г. (10 ноября в распоряжении Давыдова насчитывалось 647 плотников, 55 столяров и 316 солдат). Неделя понадобилась командам гвардии офицеров, чтобы разобрать и перевезти в пункт назначения достаточное количество бревен. Самым первым 6 ноября выдвинулся отряд капитан-поручика Преображенского полка Ивана Ознобишина. До Перово дошел за час и тем же вечером, в пятом часу, принялся [233] снимать с крыши дворца железную кровлю. Паралелльно аккуратно разрушались временная изба, где императрица жила до весны 1753 г. (надзирал поручик Семеновского полка Денис Чичерин), и дома, взятые в казну за выкуп у сенатора Алексея Дмитриевича Голицына в подмосковной усадьбе Рождественно (581 рубль 50 копеек; надзирал поручик Конюшенной канцелярии Потресов), ротмистра Конной гвардии Петра Яковлевича Голицына на Поварской улице (2 028 рублей; надзирал подпоручик-измайловец Яков Алсуфьев), генерала Петра Семеновича Салтыкова на Дмитровке (2 152 рубля; надзирал корнет-конногвардеец Александр Зубов), грузинской царевны Анны (Бегун) на Пресне (2 000 рублей; надзирал подпоручик-измайловец Яков Алсуфьев) и камергера Ивана Симоноича Гендрикова на Мясницкой улице (5 400 рублей). Алсуфьев и Чичерин отправляли старый лес на «дистанцию» Евлашева, Ознобишин и Зубов — Ухтомского, дерево с участка Гендрикова и из Рождественна, вероятно, являлось резервным. Судя по всему, расчеты императрицы и Шувалова оказались точными, и выше перечисленных зданий вполне хватило, чтобы снабдить стройплощадку бревнами и досками в нужном количестве.

Что касается свежесрубленных деревьев, то стволы средней и малой длины (от 15 до 27 аршин) либо приобрели на торговых точках вдоль берега Москвы-реки, либо повалили и погрузили на подводы в двух рощах — под дворцовым селом Хорошево (более ста штук) и в селе генеральши Стрешневой Соколово (триста восемьдесят три штуки). Для «обвяски ... саллы и порадных камор» пятьдесят восемь сосен высотой от 30 до 37 [234] аршин надворный советник Иван Васильевич Рагозин отыскал в угодьях титулярного советника Михаила Алексеевича Юрьева, под Клином, и сумел до 30 ноября без потерь поставить в Москву. Хозяину перепало по полтора рубля за каждую. Четыре тысячи сухих сосновых досок (в 12 и 9 аршин длиной) прапорщик Иван Пашков тремя партиями вывез из четырех амбаров Медведицкого, кашинской усадьбы адмирала М. М. Голицына.

В то время, как плотники и каменщики сооружали дворцовый комплекс в районе Немецкой слободы, в московском Кремле столяры и резчики выделывали на токарных станах и вручную декоративные украшения. Под управлением майора, члена Юстиц-коллегии, Ивана Козлова (столяры) и ассесора Камер-коллегии Дмитрия Лобкова (резчики и позолотчики) около трехсот мастеров ежедневно с пяти утра до девяти вечера с перерывом на час до полудня возились с оконными наличниками, рамами, дверями, панелями и брусами для обоев в кремлевских апартаментах Сената и Дворцовой канцелярии, в трапезной Чудова монастыря и Черниговского собора, в аустерии Китай-города (с 15 ноября), в покоях сенатской юнкерской школы (с 17 ноября), в трапезной Александро-Невского собора (с 19 ноября), в канцелярии Оружейной палаты (с 23 ноября), в трапезной Иконоспасского монастыря (между 20 и 24 ноября), постепенно увеличивая долю тех, кого ежедневно командировали на отделку помещений анфилад Головинского дворца. Непосредственно с резчиками занимался француский мастер Степан Жирардон.

Живописцы и маляры, подчиняясь в целом Лобкову, фактически имели автономию. Присматривал «в Кремлевском Ея Императорского Величества доме на Потешном дворе» за красочной росписью «в салу к обоям, к двери, также и над окнами» принадлежащих «штук» капитан Ярославского пехотного полка Николай Губин (с 25 ноября), а руководили, соответственно, художник Иван Одольский и позолотчик Липман. Помимо того, группа знаменитого мастера Ивана Вишнякова с 8 ноября сосредоточилась на святых образах и иконах для придворной церкви.

Благодаря умелой организации строительство, действительно, шло ударными темпами. Уже в конце ноября к работе приступили печники, как и предписывала императрица, по методу мастера Кинеля, который лично заведывал ими. По запросам из Москвы в Калуге нашли полные комплекты изразцов на двадцать печей (по 1 145 плиток). 22 ноября они, обернутые соломой и покрытые рогожей, на сорока роспусках в сопровождении двадцати печников отправились в Белокаменную.

13 декабря Шувалов велел Ухтомскому, Евлашеву, плотничному мастеру Иоганну Эриху и приехавшему из Петербурга Растрелли проверить качество стропил в парадной зале, что они исполнили 14 декабря. Оценка оказалась удовлетворительной, за одним исключением: «На всю ту саллу лес употребляем был сырой, которой совершенно ныне находится заморожен, и тако... в будущей весне оному просыхать должно, почему неизбежные «неплотности» придется «укреплять паки железом».

Елизавета Петровна, распорядившись о программе действий, в процесс восстановления, судя по документам, больше не вмешивалась, хотя и посещала регулярно стройку для ознакомления с промежуточными результатами. Сверх того, она придумала систему дополнительного поощрения мастеров и рабочих, что заметно ускорило строительный процесс. В итоге, совместными усилиями Головинский дворец возродился в срок, и 15 декабря Н. Ю. Трубецкой отписал М. М. Голицыну в Санкт-Петербург: «Дом Ея Императорского Величества, нами строенной, с помощию Всевысшего в такое состояние приведен, что сего числа Ея Величество изволит в него переходить жить». К 18 декабря, [235] торжеству дня рождения императрицы, рабочие завершили отделку зала, а 20 декабря Шувалов объявил о полном окончании «внутренней работы», и начале «наружного украшения» двух внешних фасадов, «как от мосту, так и от оперного дому», которые предписал исполнить до Нового года, чтобы после праздника Богоявления приступить к такому же «убиранию» фасада по внутреннему периметру двора.

Мелкие отделочные работы, обивка стен обоями, меблировка покоев продолжались еще четыре месяца. Только 20 апреля 1754 г. Шувалов и Трубецкой официально констатировали завершение всего строительства. За труд с 8 по 14 ноября каждому заплатили по 25 копеек за день, после чего ввели иную шкалу. В зависимости от квалификации и усердия (по отчетам офицеров и архитекторов) в день давали наемным каменщикам 25 или 30 копеек, казенным — 12 копеек, плотникам наемным — 25, 30 или 40 копеек, плотникам-гвардейцам — 6 копеек, позолотчикам — 40, 50 или 75 копеек, столярам — 35 или 40 копеек, резчикам — 40, 45 или 50 копеек, живописцам — 40, 60 или 80 копеек, штукатурам, печникам и кузнецам — 25 копеек, обойщикам — 20 или 25 копеек, землекопам, грузчикам и прочим подсобным рабочим — 15 копеек, солдатам — 3 копейки, ямщикам — 15 копеек в день за лошадь. Тому, кто растил стены большого зала со стороны улицы, платили надбавку — по 10 копеек в день. Кроме того, по распоряжению Елизаветы Петровны всем наливали по две чарки вина в день или при расчете возмещали невыпитое денежным эквивалентом, а по окончании работы награждали премией — одним рублем. Благодаря последнему пожалованию известно общее количество людей [236] разных профессий, принимавших участие в строительстве — 8 514 человек. Общая сумма расходов на восстановление дворца составила 223 677 рублей с четвертью копейки.

9 мая 1754 г. императрица лично отметила всех отличившихся. Среди прочих деньгами поощрили Афанасия Давыдова (4 000 рублей), Тимофея Текутьева (3 000 рублей) и мастеров (годовым жалованьем не в зачет) — Эриха (500 рублей), Жирардона (500 рублей), Кинеля (433 рубля), Липмана (180 рублей). Очередного чина удостоились Иван Козлов и Дмитрий Лобков (оба в коллежские советники), Алексей Евлашев и Дмитрий Ухтомский (оба в архитекторы ранга подполковника), Иван Ознобишин и Денис Чичерин (оба в гвардии капитаны), Яков Алсуфьев (в гвардии капитан-поручики), Александр Зубов (в гвардии поручики) и Николай Губин (в армии секунд-майоры).

Ниже публикуются документы, освещающие степень участия Елизаветы Петровны в возрождении сгоревшей резиденции. Письма выявлены в сенатской книге, полностью посвященной организации и процессу восстановления Головинского дворца в ноябре 1753 — мае 1754 гг. (РГАДА, ф. 248, оп. 1/79, д. 6411; часть документов на ту же тему отложилась в д. 2762, оп. 1/39, того же фонда). Письма А. Р. Давыдова и А. И. Шувалова сохранились в подлиннике (л. 225 и 1393), И. А. Черкасова — в копии (л. 100-101 об.). В письме Давыдова курсивом выделена его собственноручная подпись; письмо Шувалова — целиком автограф.

Публикация К. А. ПИСАРЕНКО


№ 1

Письмо И. А. Черкасова

1753-го ноября в 4 де[нь] Ея Императорское Величество указала о построени[и] вместо погорелого в 1 де[нь] сего месяца во дворце строения вновь на том же фундаменте учинить следующее:

1. Старыя покои, перевезеныя из Кремля, в которых Ее Императорское Величество изволила жить до весны сего году, а оныя при новом строении розобраны и положены в особливом месте, собрать и ставить на тот фундамент, на котором новыя были поставлены для житья Ее Величеству. А в прибавку к тому взять ис Перова комнаты всее, связь, корделожи. И оныя все на выше писанном фундаменте умещать, сколко их станет, а излишнее в заворот от угла заподного к восточной стороне, где зал. А что во оных старых строениях явится погнило, то переменять новым, однако, самым сухим лесом.

2. В прибавку к выше писанным старым строениям осмотрить в Москве и около Москвы в близости деревянные у партикулярных людей строеней, из доброго лесу зделанных. И оныя, купя, свести и становить на старыя фундаменты, ибо старое скорее может к житью в них приведено быть, нежели новое, которое к зимнему времяни преть, потеть и оттого мокро необходимо чрез всю зиму будет.

3. Для Его Императорского Высочества також на том же фундаменте и протчия до зала строении делать из старого по второму пункту из взятых партикулярных. А чего не достанет, употреблять новой лес по соизволению Ее Императорского Величества. [237]

4. А чего старых строеней не достанет, то зал и аванзалы делать из лесов, по Москве-реке пригнатых, кои и описать велено, платя за них по указу 1752 году июня 17 дня, потому ж и за все припасы и материалы.

5. Сие строение, чтоб скорее могло быть исправлено, Ее Императорское Величество указала исправлять от Сенату ис казны, в Штатс-кантору приходящей, и собственно вручать изволит оное господину генералу-прокурору, действителному тайному советнику князь Никите Юрьевичю Трубецкому и господину генералу и Ее Императорского Величества генералу-адъютанту, графу Петру Ивановичю Шувалову, которым изволит вручать к тому полную власть собирать всякия припасы и людей работных и мастеровых всякого звания, також для повозок подводы и подводчиков от всех команд, какия б ни были и из лейб-гвардии. А господин генерал-маэор Давыдов с московскою гоф-интенданскою канторою и всеми в ево команде находящимися людми, архитектором, гезелями и учениками и припасами имеет все исполнять по повелениям от выше писанных двух персон.

Хотя сами определенныя господа к сему делу искуство и способы знают, однако, к лутчему поспешествованию сего дела здесь объявляется способ, в нужное время в 1745-м году в Хотилове употребленной, а имянно, все земленыя материалы, яко земля на верхния потолоки и на нижний подполы, потолоки, глину на строение печей и кирпич заранее взять и держать в теплых избах и на овинах [238] высушя. Ко всему строению печей употребить главным обретающагося в службе каменщика Кина. Он в Хотилове во время нужды, как выше писано, употреблен был. И делал так. Сколь скоро стены и потолоки и полы зделаны, окна окончинами и двери дверми закрыты, то, зделав под печь нижней фундамент, на оной клал разженыя уголья. И как делал печи, в то время оныя сохли. А как по совершении печей трубы выведены были, то оные покои топлены были. И в первой день топленья невозможно было разпознать, что покои вновь зделаны или старыя и давно держаныя были. А всего нужнее глину брать, коя прошлого году вывалена. А коя еще на дело кирпича мята, та и лутчая. Да от разломаных печей глина и сырой кирпич оное все толочь и просеевать и, замоча, измять заранее и держать в кучах покрытую. То будут печи плотны и угару от них и никакого противного духу быть не может.

Барон Иван Черкасов.

В 4 де[нь] ноября 1753 году. В Покровском.

№ 2

Письмо А. Р. Давыдова

Сиятелнейшему князю, высокорожденному господину генералу-прокурору, лейб-гвардии Преображенского полку маиору и ковалеру князь Никите Юрьевичу Трубецкому и Сиятелнейшему графу, высокоповелителному господину генерал-аншефу,
Ея Императорскаго Величества генерал-адъютанту и лейб-компании подпорутчику, сенатору и ковалеру Петру Ивановичу Шувалову.
Всепокорнейший репорт.

Ея Императорское Величество всемилостивейшая государыня в высочайшее свое вчерашняго числа при Головинском доме при осмотре в флигелных покоях присудствие соизволила повелеть мне сколко ныне при работах состоит мастеровых людей, об оных подать ведомость для определения на оных в порцию вина.

Генерал-маэор Афанасий Давыдов.

Ноября 10-го дня 1753-го году.

№ 3

Письмо А. И. Шувалова

Сиятелный граф, Государь мой,

Ея Императорское Величество всемилостивейшая государыня указать соизволила:

1-е. Под новостроющимися Ея Императорскаго Величества покоями в нижних каменных апартаментах, где темная лесница, в одном покое зделать печь рускую, в которой бы можно было горшки и каструли ставить и варить.

2-е. Действително находящимся при строении новых Ея Величества покоев мастеровым людям и салдатам сверх ныне определенных им за работу денег [239] при отпуске от той работы, как оные окончатца, по одному рублю на человека выдать.

И оные высочайшие повелении Вашему Сиятелству объявя, с почтением пребываю Вашего Сиятелства, государя моего покорный слуга

Граф Александр Шувалов.

Ноября 23-го дня 1753 году.

Его С[иятельству] Г[рафу] Петру Ивановичу.

№ 4

Письмо П. И. Шувалова сенаторам

1754-го году ноября 25-го дня Ея Императорское Величество всемилостивейшая государыня указать соизволила Правительствующему Сенату, от генерал-маэора Давыдова взяв известие, в каком состоянии нынешней московской Зимней дворец находится, и что во оном будущею весною починить переделать и поправить надлежит, оное все велеть исправить, а сумму на то дать от Правителствующаго Сената для того, что оной дворец от Сената и строен. А по скорости тогда [240] оного в такое совершенство привесть, чтоб каких переделок и поправок не иметь, было невозможно.

Сенатор граф П. Шувалов 1.

РГАДА, ф. 248, оп. 1/40, д. 2978, л. 989 — копия.

№ 5

Отчет А. Р. Давыдова по докладу архитектора А. Евлашева

Ведомость, что чего прошедшим нынешняго году летом в Головинском Зимнем Ея Императорскаго Величества доме зделано и переправлено.

1. Каменной фундамент под залом и под прибавочными противо прежнего плана комнатами под стенами и под простенками, где надлежало, зделано.

2. В потолоках, где около труб и в стенах при печах разделка кирпичная, чем осатки чинить не допускало, от чего потолоки и карнизы перекосило, разбирано у всех печей, и карнизы отниманы, и стоики подрублены, и потолоки выправлены, и паки розделка зделана и карнизы по местам прибиты, и около труб и при печах по кирпичным разделкам деревянные карнизы отнеты и вместо оных зделаны квадраторною работою.

3. В галлерее, где зеркалные окна, во оных местах фрамуги все переделаны, ибо стена осела, отчего опасность была, дабы зеркал не попортило.

4. Под кровлею двенатцеть брант-моуров зделано, и войлоками обшиты, и два глиной обмазаны и совсем отделаны. А протчие за наступившею осенью глиною не обмазаны. А в которых местах оные брант-моуры зделаны, значит на плане.

Генерал-маэор Афанасий Давыдов 2.

РГАДА, ф. 248, оп. 1/40, д. 2978, л. 996, 996 об.


Комментарии

1. Указ в Москве получен А. Р. Давыдовым 30 ноября 1754 г.

2. Ведомость отправлена А. Р. Давыдовым при рапорте от 5 декабря 1754 г. На разные доделки он запросил у Сената 13 985 рублей. Сенат утвердил смету 12 декабря 1754 г. 24 октября 1756 г. по дополнительному запросу сенаторы выделили еще 6 406 рублей на завершение живописных и мелких отделочных работ.

Текст воспроизведен по изданию: Как восстанавливался сгоревший Головинский дворец. 1753 г. // Российский архив, Том XVIII. М. Российский фонд культуры. Студия "Тритэ" Никиты Михалкова "Российский архив". 2009

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.